Тринадцать

Вот-вот, с преодоленной ими вершины должна была открыться изрезанная трещинами и пещерами, покрытая вздутиями, холмами и речушками гергебельская котловина. «Газель» повернула по серпантину и ехавшие внезапно увидели, как прямо навстречу, из-за скалистого гребня на них летит большой грузовик. Раздался женский визг, водитель вцепился в руль, уворачиваясь от столкновения, истошно загудели гудки. Девушка с ресницами упала лицом в колени, пассажир в тюбетейке громко воззвал к Аллаху, а «газель», оторвавшись шинами от земли, как будто уже летела в бездну.

– Вахи, вахи, – зашептала старуха, ощущая, как тело ее лишается тяжести.

– Аааааааааа! – заныли нестройные голоса.

– Ты молодец! Валлах, молодец! – вдруг начал вскрикивать человек с папкой, хлопая побелевшего, несмотря на загар, водителя по плечу.

Девушка подняла раскрасневшееся лицо, переполняясь ужасом. Дорога была пуста. Грузовик пронесся мимо и счастливо исчез из виду.

– Мы разминулись! А я думала, уже в пропасть летим, – шептала серенькая, поправляя очки крупно дрожащими руками.

– Саул! Саул! Красавчик, – повторял рыжий в красной кепке.

Они теперь ехали неторопливо, как будто нащупывая путь в образовавшейся тусклости. Небо из бирюзового медленно превращалась в стальное, а котловину заволакивало туманом. Водитель, еще не оправившийся от случившегося, осторожно следил за змеящейся разметкой, готовился к спуску.

– Куда он смотрел! Этот абдал в грузовике! И хоть бы остановился! Вабабай-вададай! – возмущалась краснощекая, – проехал мимо, всех перепугал и за поворотом пропал…

– Я даже чувствовал, как мы в воздухе. Мы подпрыгнули что ли?- недоумевал пожилой, вытирая платком холодную испарину.

Молодой человек в шароварах стыдил себя за испуг. «Учитель не одобрил бы это», – думал он про себя, – «он меня наставлял покорять свой страх упражнением. Упражнением… Как же там начиналось? Какие там были слова?»

Женщина в платье рылась в сумке в поисках валидола:

– Вот, хайваны! Ездят, как сумасшедшие. Сейчас найду эту, как ее, эти капли, в воду себе накапаю. Чуть сердце мне не разорвали! Клянусь!

Ехали долго в молчании. Спуск никак не начинался и даже наоборот. Дорога нескончаемо шла кверху.

– Когда конец перевала? – спросил встревожено тот, что с папкой.

– Вот, мы уже должны были пройти его. Что-то дорога по-другому идет. Выше идет. Я здесь каждый день езжу, такого еще не бывало. Мы должны были уже в сторону этого ехать…, – водитель неожиданно понял, что не может вспомнить, куда он едет, – ну, этого… уже к водохранилищу…

Раздался женский визг, водитель вцепился в руль, уворачиваясь от столкновения, истошно загудели гудки.

Он замялся и смолк. Человек в тюбетейке на всякий случай шептал про себя молитвы. Рыжий затих, снял красную кепку и печально глядел в окно.

– Погода портится что ли?

– Там внизу дождь идет, а мы над тучей сейчас, – со знанием дела ответил ему пожилой. Ð’ голове у него шумело, мысли путались. Он почему-то никак не мог понять, зачем он сидит в этой маршрутке. Ð’ глазах подпрыгивали кубики от нардов, пульсировали точки.

– Мама, а мы участок посмотрели? – неожиданно спросила дочка краснощекой.

– Какой участок?

– Мы, кажется, участок ездили смотреть около Махачкалы.

Мать смолчала, потирая лоб костяшками пальцев. «Газели» больше никто не попадался, дорога была сера, и пуста, и вела их широкими петлями выше и выше. Бородач уронил голову на грудь и, видно, заснул.

– Сколько можно уже, – буркнул водитель, – когда этот подъем закончится? Что-то не то…

– Может, развилка была, не туда свернул? – поинтересовался пожилой.

– Да не было развилки, – чуть ли не заныл водитель, – Тот поворот же есть, где грузовик был, вот оттуда уже спуск начинался. Что за халам-балам! И радио не ловит…

Они продолжали подниматься. Съеденная туманом круча оказывалась то справа, то слева. В салоне маршрутки потемнело. Старуха глядела, как лица сидящих теряются в окутывающей дорогу зыби. Носы сливаются с щеками, глаза западают, губы растягиваются.

Человек в белой рубашке что-то с сопением искал в своей кожаной папке. «Здесь же была, справка, что я ходил… Ходил я к кому-то там, в городе. Ее нельзя терять!» Он закрыл папку, беспокойно озираясь кругом. Туман, сосны, мутная дорога, плавающий горизонт и более ничего.

– Давайте остановимся, – предложила женщина в очках, – надо узнать, почему подъем не заканчивается…

Водитель не слушал и продолжал жать на педали. Ему стало абсолютно все равно, куда он едет и далеко ли. Вершина все никак не приближалась, перевал не прекращался, а черты его пассажиров расползались до неузнаваемости…

Ð’ это время на оставшемся позади повороте, – там, где взвизгнул тормозами злополучный большегруз, – собиралось все больше народу. Проезжающие останавливались и предлагали помощь. Спасатели из добровольцев уже копошились внизу, на тяжелой скалистой выемке, за которую зацепилась падающая «газель». Ждали полицию.

– Сколько погибших? – спрашивал некто, озабоченно вглядываясь в пропасть.

– Все, – отозвались снизу, – Тринадцать человек, как обычно в маршрутках.

Alisa Ganieva is a contemporary Russian author who famously won the Debut Prize for her powerful writing about life in predominantly Muslim Dagestan under a male pseudonym and then startled the assembled guests when she arrived to accept it. Her novel, ‘The Wall’, has been published in English by Deep Vellum.